Но все это произошло только спустя несколько лет. Пока же я выносил просто нечеловеческие нагрузки, пытаясь возвратиться к жизни. Приезжая со сборов, а сборы мне давались потом и кровью, я набрасывался на учебники, я набрасывался на чертежи.
Когда я находился в Тольятти и должен был ликвидировать отставание по многим предметам, мой сон сокращался до трех – трех с половиной часов. Глаза под утро практически уже не видели, потому что огромное количество вспомогательных чертежей необходимо было выполнять вручную – тогда еще не было ксероксов и компьютеров. Я чертил их целыми пачками. Иногда я просто валился с ног.
Вы, наверное, знаете из своего опыта: когда ты занят днями и ночами, перенапряжен, время летит мгновенно. Я даже не успел оглянуться, как пролетел целый год – первый курс.
И вот новый поворот судьбы – меня забирают в армию. Прощай, институт, прощайте, родители – я стал солдатом. Мне повезло, у меня как у спортсмена была возможность попасть в спортивный клуб ЦСКА. Но судьба распорядилась так, что я прослужил в ЦСКА только чуть больше половины срока, остальное время я провел в обычной военной части ракетных войск где‑то далеко в лесу под Казанью.
Армейский период моей жизни – это особая история. Я не знаю, что сейчас происходит в Российской армии, но могу точно сказать, что Советская армия напоминала мне тогда огромный сумасшедший дом, огромное сюрреалистическое действо глупости, злости, бессмыслицы и унижения. Присягу я принимал в Казанском артиллерийском училище и, к счастью, задержался там недолго, всего лишь десять дней, потом меня вызвали на спортивные сборы мои спасители‑тренеры. Слава советскому спорту! Но даже этих десяти дней мне хватило, чтобы полностью познакомиться с нравами, которые царили в армии. Постоянные драки, страшная дедовщина, варварское унижение человеческого достоинства. Не спорю, может быть, в армии так и должно быть. Армия состоит из людей, которые должны быть готовы выполнить абсолютно любой, даже самый абсурдный приказ. Но я‑то не хотел быть военным, и для меня подчиняться глупым приказам тупых и пьяных командиров было страшной болью и страшным испытанием.
Вместе со мной принимали присягу еще несколько спортсменов: кто‑то боксер, кто‑то легкоатлет, и каждый из них, как и я, молился, чтобы его как можно быстрее вызвали в спортивный армейский клуб. Мне повезло, я уехал уже через десять дней. Но мой товарищ Валера, биатлонист из Уфы, задержавшись на несколько месяцев, попал в психушку, потому что его свели с ума побои старослужащих. Мне повезло, я пришел из армии живым и здоровым, пусть и несколько потрепанным морально и духовно, но тело мое осталось целым. Многие ребята на моих глазах лишились здоровья: кто‑то заболел гепатитом, кто‑то менингитом, кого‑то избили и покалечили, кто‑то отморозил себе ноги, руки, – таких случаев в моей части среди моих друзей и знакомых было очень много.
Не буду утверждать, что вся Советская армия была такой, возможно, мне просто не повезло с местом службы. Но то, что я увидел в той части и что пережил, нельзя вспоминать без содрогания.
Первый год службы в ЦСКА вспоминается как год очень успешных выступлений. Мы стали выигрывать все подряд. Мы тренировались, как сумасшедшие, мы, как говорят спортсмены, рвали когти, чтобы еще раз в жизни не попасть в этот ад под названием «Советская армия».
Командование давало спортсменам поблажки, нас чаще отпускали домой, и, выезжая на тренировки в южные регионы, мы практически отдыхали, как на курорте. Этот отдых нас и сгубил. Почувствовав себя непобедимыми, мы расслабились, увлеклись девчонками, стали откровенно пропускать тренировки. Расплата пришла быстро.
Приехав в Ростов на первенство Вооруженных сил, мы все продули. И это была катастрофа! Самой жестокой мотивацией на победу в первенстве Вооруженных сил для спортсменов была отправка проигравших обратно в те части, из которых их призывали. Что посеешь, то и пожнешь. Рисковали, не тренировались, расслабились –теперь нужно держать ответ. Так, отслужив год в ЦСКА, я попал обратно в свой сумасшедший дивизион.
Нас обрядили «по высшему разряду»: кирзовые сапоги образца 1941 года, портянки, которые нужно наматывать на ноги, и совершенно идиотская форма. Когда я начал ее надевать, я просто был в шоке. И к тому же, ты должен был каждый день пришивать к этой форме белый воротничок. А я в жизни никогда ничего не пришивал! Да еще огромное количество всяких ненужных ритуалов, всяких традиций, которые, может быть, были нужны в армии лет сто‑двести назад, но сейчас это выглядело каким‑то дебилизмом, все это меня просто убивало.
Мне повезло в тот момент, потому что вместе со мной служили два моих друга. Александр Воробьев – кандидат в мастера спорта по штанге, удивительный парень, решительный, смелый. Он так же, как и я, примерно год отслужил в ЦСКА, и, подравшись с тренером, угодил в наш сумасшедший дивизион. В отличие от меня он был хулиганом, «авторитетом» на гражданке, и, конечно, в нашей части он был заводилой. О его характере говорили дни, которые он провел «на губе». Из года службы в нашем дивизионе 108 дней он просидел под арестом. Весельчак, балагур, он прекрасно играл на гитаре, и в бою был просто ураганом. Если начиналась драка, из добродушного обычного парня он превращался в жесточайшую боевую машину. Представьте удары штангиста, который к тому же имеет огромный опыт уличных боев. С нами была еще одна ударная сила – Александр Огольцов – кандидат в мастера спорта по боксу, парень, которого мы звали «кувалдой». Очень добродушный парень, но обладающий поистине нокаутирующим ударом.