Рамадгані Джума пытается понять, что уничтожает его урожай касави. “Возможно, слишком много воды, — говорит он, перебирая завядшие листья на двухметровой растении. — Или слишком много солнца”. Джума обрабатывает свои полгектара возле города Багамойо, на побережье Индийского океана километрах в 60 к северу от Дар-эс-Салама в Танзании.
Дождливого мартовского утра фермер в сопровождении двух из своих четырех сыновей разговаривает со специалистом из большого города, 28-летним Деогратіусом Марком, который работает в Научно-исследовательском сельскохозяйственном институте Мікочені. По словам Марка, в проблеме с плантацией Джумы не виноваты ни солнце, ни дождь. Настоящие убийцы касави слишком малы, чтобы увидеть их невооруженным глазом.
Марк срывает несколько влажных листьев, с которых взлетают белокрылки. Эти крошечные букашки, объясняет он, переносят 2 штаммы вирусов. Один поражает листья касави, а другой, возбудитель “бурой пятнистости”, уничтожает съедобный крохмалистий корень. Это беда обычно замечают только во время уборки урожая. Джума — типичный представитель тех многочисленных фермеров, которых часто встречает Марк: большинство из них никогда не слышали о вирусные заболевания. “Можно себе представить его реакцию, если я скажу, что придется выкорчевать все растения”, — шепотом говорит Марк.
Джума одет в драные синие шорты и выцветшую зеленую футболку. Он внимательно вслушивается в диагноз Марка, тогда снимает и плеча тяжелую мотыгу и начинает копать. Старший десятилетний сын грызу листок касави. Добравшись до корня, Джума рассекает его одним ударом мотыги и вздыхает: сливочно-белая мякоть покрыта бурыми пятнами гнили.
Чтобы спасти хотя бы часть урожая на продажу и на еду для семьи, Джумы придется собирать касаву на месяц раньше. На вопрос, насколько важна эта растение для него, Он отвечает на суахили: “Мігого ни кила киту”. “Касава — это все”.
Большинство танзанійців ведут натуральное хозяйство. В Африке мелкие семейные фермы выращивают более 90% всех сельскохозяйственных культур, а касава — основной продукт питания для более 250 млн человек. Она растет даже на малопригодных почвах и выдерживает жару и засуху. Это была бы идеальная культура для Африки 21 века, если бы не белокрылка, чей ареал распространяется с потеплением климата. Те же вирусы, которые повредили урожай Джуми, уже расползлись по всей восточной Африке. Как же можно этому помочь? Ответ на этот вопрос будет одним из крупнейших вызовов этого столетия. Изменения климата и роста населения постоянно угрожают Джумы, Кагембе и другим мелким фермерам в развивающихся странах, а также людям, которых они кормят. Большую часть 20 века человечеству удавалось выигрывать в мальтузіанських гонке между ростом населения и обеспечение продовольствием. Ли удержимся мы впереди в 21 веке, всемирная катастрофа таки догонит нас?
По прогнозам ООН, к 2050 году добавится еще около 2 млрд землян. Половина из них родится в Африке к югу от Сахары, еще 30% в Южные и Юго-Восточной Азии. Именно эти регионы, по прогнозам, больше всего пострадают от последствий климатических изменений: засух, жары, в общем экстремальных погодных условий. “В последние 20 лет замедляется рост урожайности, особенно зерновых, — говорит Майкл Оппенгеймер, климатолог из Пристонского университета. — В некоторых регионах урожайность вообще перестала расти. По моему мнению, самая большая угроза от изменения климата — это развал продовольственных систем”.
Полвека назад катастрофа надвигалась так же зловеще. Выступая с докладом о всемирном голоде на форуме Фонда Форда в 1959 году, один экономист сказал: “ В лучшем случае прогноз на десятки лет вперед мрачный; в худшем — страшный”. Через 9 лет после того автор бестселлера “Демографическая бомба” (The Population Bomb) Пол Эрлих предсказывал, что в 1970-х и 1980-х голод уничтожит сотни миллионов людей, особенно в Индии.
Но воплощению этих мрачных предсказаний помешала зеленая революция, которая изменила сельскохозяйственное производство в глобальном масштабе, особенно выращивание пшеницы и риса. С помощью селекции американский биолог Норман Борлоуг вывел карликовый сорт пшеницы, которая большую часть энергии тратит на развитие съедобных зерен, а не длинных, непригодных в пищу стеблей. Результат — выше урожайность с гектара. Подобная работа в Международном научно-исследовательском институте риса на Филиппинах значительно улучшила урожайность этой зерновой культуры, которая кормит полмира.
С 1960-х по 1990-е урожайность риса и пшеницы в Азии удвоилось. И хотя население континента увеличилось на 60% , цены на зерно снизились, поэтому рядовой азиат начал потреблять почти на треть больше калорий, а доля населения за чертой бедности сократилась вдвое. Когда в 1970 году Борлоуг получал нобелевскую премию мира, про него сказали: “Больше любого другого в этом веке он помог обеспечить хлебом голодный мир”.
Чтобы продолжать в том же ключе отныне к 2050 году, нам понадобится еще одна зеленая революция . Есть два противоположных мнения о том, какой она должна быть. Одна настаивает на высоких технологиях с продолжением селекционной работы, вслед за Борлоугом, но с современными гено-инженерными методами. “Следующая зеленая революция усовершенствует инструменты старой”, — считает Роберт Фрейли, главный технолог в компании Monsanto и лауреат престижнейшей Всемирной продовольственной премии 2013 года. По его словам, ученые теперь могут выделить и манипулировать огромным ассортиментом растительных генов, которые делают растения устойчивыми к болезням или засухи. Следовательно, сельское хозяйство состояния производительным и адаптивнішим.