В консультациях мне посоветовали не питать больших надежд по поводу выхода на дому. Без терапии откол – дело достаточно бессмысленное. Но, поскольку Кристина ещё так молода, сказали они, то можно попытать счастья и дома. И без того свободных мест у них не было и в ближайшие три месяца не ожидалось. Они дали мне рекомендации касательно питания, чтобы грамотно противостоять нежелательным осложнениям.
Откол состоялся в первую же неделю… Они оба не сопротивлялись, не увиливали ни от чего, и надежда вернулась ко мне. Через восемь дней я была уверена: слава богу, всё получилось у нас! Кристина снова стала ходить в школу и даже якобы участвовать в занятиях.
Но потом она снова начала заниматься не пойми чем. Каждый раз она говорила мне, где была. Она приводила неопровержимые алиби. Звонила в восемь вечера и говорила: «Мамочка, я в том‑то и том‑то кафе. Встречаюсь с тем‑то и тем‑то. Скоро буду!» Всё время я была настороже. Я контролировала её руки, но свежих следов не находила. По выходным ей, правда, больше не разрешалось ночевать у Детлефа, но, с другой стороны, я хотела показать, что доверяю ей. Поэтому давала ей погулять по субботам. Я была крайне подозрительна, но просто не знала, как же мне себя вести, и постоянно ломала голову над одним вопросом – так что же нам делать!
Я испытывала панический страх перед героином: я же не хотела снова подсесть!
Но если Детлеф был обдолбан, а я чиста, то между нами как будто и не было ничего, мы были как чужие друг другу. Поэтому и приходилось брать героин, который он мне давал. И снова и снова, вводя иглу в вену, мы говорили себе, что кошмар не повторится. Мы уверяли себя, что каждый день можем соскочить, а между тем снова боялись, что на утро у нас не окажется ширева. Всё говно началось с самого начала.
Но теперь мы даже не понимали, как глубоко увязли, потому что ведь старательно изображали – всё под контролем…
Снова Детлеф зарабатывал для меня. Это, естественно, продлилось недолго, и мне пришлось выйти на панель, но поначалу я была даже рада встретить там своих старых клиентов, и работа не показалась мне такой отвратительной.
Ещё в первый день, когда Детлеф снимался, он взял меня к Юргену. Этот Юрген был достаточно известной личностью в берлинских деловых кругах. У него были огромные бабки, и обедал он с сенаторами. Ему было за тридцать, но он косил под такого «молодёжного» типа. Говорил на одном с нами языке и понимал наши проблемы… Короче, явно не был одним из этих задроченных менеджеров, что денно и нощно думают лишь о деньгах.
Так я впервые оказалась у Юргена. Вокруг огромного деревянного стола уже сидела дюжина молодых людей. Горящие свечи стояли в серебряных подсвечниках, на столе – бутылки дорогого вина. Все непринужденно болтали между собой. Я поняла, что подруги и парни за столом – из одной компании, все знают друг друга.
Юрген был заводилой. И я подумала, что вот у него‑то котелок варит! У него была такая улётная квартира – определённо стоила кучу денег, и это импонировало мне страшно! И при всём при этом он ещё как‑то умудрялся оставаться свободным и приятным, как нормальный человек.
Он и другие разговаривали с нами, как со старыми друзьями, хотя, кроме нас, там не было никаких наркоманов. Мы всё болтали и болтали, и одна парочка, наконец, спросила, нельзя ли им принять душ. Юрген сказал: «Ну конечно – зачем же он тут стоит!» Душ был прямо в комнате. Эта пара пошла туда, а потом к ним влезли ещё двое.
Вдруг они вернулись голые и спросили, где полотенце. Я подумала, что это, должно быть, очень крутое общество, в котором все любят друг друга. И мне было приятно представить себе, что позже и мы с Детлефом будем иметь такую роскошную квартиру и таких роскошных друзей, которых будем приглашать в гости… Между тем, эта голая пара уже бегала по квартире с полотенцами на бедрах, занимаясь друг другом. Ещё одна парочка пошла в спальню, где стояла огромная кровать: её можно было поднимать и опускать. Там был такой большой проём между спальней и гостиной, и можно было видеть, что происходит в спальне. Они сначала грубо ласкали друг друга, и потом затащили и других в эту кровать. Парни возились с девушками, и даже парни с парнями. Некоторые делали это прямо на столе!
Наконец я просекла, что тут идёт как бы настоящая оргия. Нас с Детлефом тоже хотели привлечь к действу, но я была не в восторге от этой затеи. Я не хотела, чтобы меня кто‑то тискал, кроме Детлефа, хотя мне, в общем‑то, совершенно не претило происходящее.
Напротив, я тащилась от того, как откровенно они там развлекались. И именно поэтому я хотела быть с Детлефом.
Мы с ним зашли в соседнюю комнату. Стали медленно раздеваться, лаская друг друга. Неожиданно в комнату вошёл этот Юрген, сел рядом и стал пялиться на нас.
Мне это не сильно мешало, во‑первых, потому что такое поведение было тут в порядке вещей, а во‑вторых, я надеялась, что мы всё же получим от него денег.
Только бы ему не вздумалось присоединиться, думала я!
Но нет, слава богу, Юрген только смотрел на нас. Нет, не только: пока мы любили друг друга, Юрген дрочил. Мне надо было домой, и когда мы, наконец, собрались уходить, он как бы мимоходом сунул Детлефу сто марок…