– Да к нему, почитай, никто и никогда не приходил. Он жил совершенно бобылем. Вот разве не прослышал ли злодей, что у Новикова находится ключ от церкви?
– А ключ действительно хранился у убитого?
– Всегда. А в церкви ведь большие сокровища находятся. Может, кто вздумал ключ украсть у бедняги, отпереть им церковь и обокрасть ее.
Стали разыскивать ключ. Найти его было не трудно – он лежал под подушкой убитого. Осмотрели церковь – там все оказалось в полнейшем порядке, в полной сохранности. Ничего из церковных богатств не было тронуто.
Дело представлялось чрезвычайно странным. Церковь не ограблена, вещи убитого тоже были целы, к ним убийца даже не прикасался. Единственно, что исчезло из сторожки церковного сторожа – это его пальто.
Новикова видели поздно вечером, а обнаружено кровавое происшествие рано утром. Отсюда следовало, что убийство было совершено глухой ночью, то есть как раз в то время, когда все было погружено в глубокий сон.
– Скажите,- обратился следователь к смотрителю здания,- все ли ваши служащие налицо?
– Все.
– И что же, эти служащие – все старые, давнишние или, быть может, среди них есть недавно поступившие?
– Один есть действительно вновь поступивший два дня тому назад вместо уволенного от службы при водокачке Андрея Богданова.
– А за что был уволен этот Богданов?
– За пьянство, грубость, вообще за отвратительное поведение.
Из путаных и разноречивых показаний низших служащих установили, что Богданова видели не далее, как накануне убийства Новикова. Одни говорили, что он пробыл тут недолго, другие – что он даже в ночь происшествия играл в пекарне в карты.
Путаные показания служащих можно было легко объяснить. Они боялись сознаться перед начальством в том, что водят знакомство и дружбу с прогнанным за пьянство и скандалы Богдановым.
Следственная власть сразу заподозрила Богданова в убийстве несчастного сторожа. По всем трактирам и трущобам были разосланы агенты с целью его задержания.
* * *
Обследовав несколько трактиров и притонов, агенты зашли в трактир “Коммерческий” на Гончарной улице. Их внимание привлек субъект, сидевший за бутылкой водки, полупьяный, отталкивающей наружности. Одному из агентов бросилось в глаза, что рукава пальто этого субъекта непомерно коротки. Пальто было явно узко и в груди, вообще сразу было заметно, что оно с чужого плеча.
– Обратите внимание на этого человека,- обратился тот агент к своему товарищу.- Что вы скажете о пальто этого субъекта?
– Вы думаете, оно с убитого Новикова? – ответил тот, сразу понявший сослуживца,- Ошибаетесь. Служители духовной академии показали на допросе, что у Новикова пальто было хорошее, а это. взгляните, рвань какая-то.
– Ну, уж такого ответа я не ожидал! – тихо промолвил первый агент.- Неужели вам неизвестна привычка воров и убийц обменивать украденную одежду на плохонькую и получать разницу, которую они на своем мошенническом жаргоне окрестили “пониманием”?
– Ваша правда,- сконфуженно пробормотал недогадливый агент.- Что же нам делать? Арестовать его?
– Погодите… Прежде чем мы это сделаем, не мешает убедиться в справедливости моего подозрения. Кто знает? Мало ли по Петербургу шляется субъектов в пальто с чужого плеча. Вы сидите за столом, а я подойду к нему и немного попытаю.
Агент поднялся и колеблющейся походкой пьяного человека направился к столику, за которым пил водку подозрительный субъект. Этот агент, Шереметьевский, был одним из наиболее ловких и даровитых чиновников сыскной полиции. Подойдя к столику. Шереметьевский остановился, шатаясь, перед пьяным субъектом.
– Позвольте присесть?
– Зачем? – прохрипел тот.
– Компанию разделить. Кучу я сегодня! Деньги получил, ну и того… кучу! А лицо мне ваше симпатично, друг мой любезный!
– Пожалуй… Садись…- запинаясь, буркнул тот.
– Че… ло… век! Нам пару пива! Желаем мы оное распить с другом-приятелем Федором!
– Какой я тебе Федор? – захрипел подозрительный тип.
– Федор… Непременно Федор! – выкрикнул Шереметьевский.
– Ан нет!
– Ан да!
– АН Андрей, понял? Андрей, а не Федор!
– Андрей? Да неужто? Ах, шут тя возьми, обознался я! – воскликнул Шереметьевский и незаметно для пьяного мигнул другому агенту.
Тот все понял, встал с места и направился к двери.
– Ну, братец, Андрей Михайлов, давай теперь пиво пить…- продолжал Шереметьевский.
– Опять ты врешь! Не Андрей Михайлов, а Андрей Богданов.
– Богданов? Скажи пожалуйста, опять не туда попал. Извини, мил друг!
Он принялся вести незначительный пьяный разговор. Прошло несколько минут, Шереметьевский взглянул на дверь. Там рядом с агентом стоял городовой. Шереметьевский незаметно махнул рукой. Городовой и агент бросились к столику.
– Бери его! – приказал Шереметьевский городовому, указывая на Богданова.
– Как?! Что?! – вскочил тот, успев схватить в руки пивную бутылку.
– Ну, любезный, теперь начинается расплата за убийство сторожа Новикова. Богданов задрожал, бутылка со звоном упала на пол. Через двадцать минут
он был доставлен в управление сыскной полиции, и началась исповедь убийцы.
* * *
– Седьмого января, должно, часу в седьмом вечера,- начал Богданов,- я получил от вахтера академии Андрея Фомича расчет. Пошел я за водкой, купил несколько сороковок и вернулся опять в академию. Распили мы две сороковки с пирожниками в пирожковой при академии. Оттуда я пошел в пекарню академии, где тоже пил водку, угощая пекарей. Потом мы стали в карты играть и играли до трех часов ночи. Кончив игру, все стали спать укладываться. Пошел я на водокачку, чтобы переночевать, а водокачка, гляжу, заперта. Стучать не посмел, потому – уволенный я. Отправился тогда к сторожу Новикову, попросил позволения переночевать в его сторожке. Разостлал я на полу свое пальто, лег, а спать что-то не могу. Пробило пять часов утра. Пришел истопник, затопил печь, ушел. Как только он ушел, взбрело мне на ум убить Новикова и воспользоваться его пальто.