Я смотрю на Хилтона. Он уже не улыбается. Ясно, что у него не прошло и кресла генерального ему не видать. Скорее всего, мы получим нового генерального директора со стороны. В любом случае лучше, чем Хилтон.
В доме грохочет музыка. Я прямым ходом направляюсь в комнату Дейва, Он делает уроки. Можно не здороваться: он все равно не услышит. Я закрываю его дверь, и грохот уменьшается на 50 децибел. Джули умница, что вместе с новой стереосистемой она заказала в его комнату звуконепроницаемую дверь, Шарон болтает по телефону. Я машу ей рукой и иду на кухню. С тех пор как Джули открыла свою фирму, нам пришлось привыкнуть к поздним ужинам. Джули работает консультантом по вопросам брака, и, как она говорит, с четырех до девяти – это лучшее время для работы. Для ее клиентов, конечно, это лучшее время. Наше единственное утешение – это тапас, которые Джули нам готовит. Можем же мы в Америке перенять кое-какие европейские привычки.
– А меня пригласили на особенный вечер!
– Замечательно! – отвечаю я, заканчивая куриный паштет. – А что в нем такого особенного?
– Это вечер для старшеклассников, и из не старшеклассников пригласили только нас четверых.
– В популярности тебе не откажешь, – подмигиваю я ей. -Вот именно, – Шарон делает пируэт.
Дети щедро оставили мне один бутерброд с мягким сыром и оливками. Я проглатываю его в два укуса. -Так ты не против? – спрашивает она.
– Не вижу, почему я должен быть против.
Шарон посылает мне поцелуй и уносится из кухни.
– Постой-ка! – кричу я ей вслед. -А почему я должен быть против?
– Да нет, не должен, – говорит она, – мне же почти четыр надцать.
– Конечно, если не считать недостающих восемь месяцев, – и тут до меня доходит: – Во сколько вечер заканчивается?
– Не знаю, – небрежно говорит она. Слишком небрежно. – Поздно, наверное.
– Шарон, как поздно? – спрашиваю я и лезу в холодильник за пивом.
– Но папа, – ее голос начинает звенеть, – я же не могу уйти с вечера до того, как он закончится.
Я открываю пиво и направляюсь к двери:
– Шарон, как поздно? – повторяю я.
– Папа, это вечер для старшеклассников, – она так и не отвечает на вопрос. -Ты разве не понимаешь?
– Понимаю, – отвечаю я и включаю телевизор. – Ты должна быть дома до десяти.
– Но Дэбби, Ким и Крис пойдут на вечер! – у нее на глазах выступают слезы. – Почему я должна сидеть дома?
– Ты не должна сидеть дома. Ты просто должна вернуться до десяти, – я щелкаю пультом, прогоняя канал за каналом. – А что мама сказала?
– Мама сказала спросить у тебя, – фыркает Шарон, Ты спросила и получила ответ. Все.
– Я ей говорила, что ты все равно не разрешишь, – она всхлипывает и бежит к себе в комнату.
Я продолжаю переключать каналы. Без десяти шесть. Сейчас позвонит Джули с инструкциями к ужину. К чему только было посылать ко мне Шарон за разрешением? Джули старается, чтобы я оставался вовлечен в принятие решений относительно семьи. Я не против, тем более, что основная нагрузка лежит на ней. Но мне не очень нравится, когда из меня начинают делать плохого дядю. Джули прекрасно понимала, что я не разрешу Шарон вернуться домой поздно.
– Значит, так. В семь часов я включаю духовку на 350 и через 10 минут ставлю туда лазанью.
– Все правильно, – подтверждает Джули. – У вас все в порядке?
– Не совсем. Боюсь, Шарон с нами ужинать не захочет.
– Так-так. Значит, ты ей отказал категорически.
– Вот имение, категорически, – твердо говорю я. – А ты чего ждала?
– Что ты воспользуешься приемами для проведения переговоров, которым нас научил Иона.
– Мне еше не хватало вести переговоры с собственной дочерью, – с раздражением говорю я.
– Дело твое, – спокойно парирует Джули. – Раз принимаешь авторитарное решение, будь готов к последствиям. До субботы можешь не рассчитывать на то, что твоя любимая дочка будет с тобой особенно ласкова.
И поскольку я не отвечаю, она продолжает;
– Алекс, может, еше подумаешь? Это же типичный случай переговоров. Воспользуйся приемами, набросай грозовую тучу.
Я возвращаюсь к телевизору. Идут новости. Ничего нового. Переговоры. Сербы и мусульмане. Израильтяне и арабы. Еще одно похищение. Куда ни повернешься, все упирается в переговоры.
Мне на работе хватало “возможностей” для переговоров с упрямыми, несносными и просто нелогичными людьми. Удовольствием это назвать было нельзя, Неудивительно, что я отказался поверить Ионе, когда он сказал, что проблема не в личностных качествах людей, а в ситуации. А ситуация такова, что то, чего хочешь ты, и то, чего хочет вторая сторона, просто взаимно исключают друг друга и приемлемого компромисса не существует.
Я согласился с ним, что такие ситуации очень непросты, но все же настаивал, что ситуация во многом зависит от личностных качеств другой стороны. И тогда Иона предложил, чтобы я проверил, не получается ли так, что в ситуации, когда у меня начинает складываться впечатление, что другой человек упрям и нелогичен, точно такое же впечатление начинает складываться и у него, но топько обо мне.
Я проверил. И с тех пор во всех переговорах, когда возникают серьезные проблемы, я использую этот прием. Но дома? С Шарон?
А Джули ведь права. Шарон и я на самом деле вели переговоры, и мы оба подошли к точке, в которой каждый из нас считает, что другая