Первичные удовольствия — сиюминутные явления, опыт текущего момента, существующий именно сейчас, они не распространяются на будущее.
Нашими первичными удовольствиями пассивно управляют сенсорные рецепторы, таким образом, у них появляется первичная физиологическая основа. Как правило, мы испытываем их вне познания, подсознательно. В сущности, легкомыслие иногда помогает нам “просто наслаждаться”.
Фриц Перлз рекомендует нам “отказаться от разума и жить чувствами”. Для этого нам понадобится “остановить мир”, то есть мир разума и языка, концептуальный мир абстракций высшего уровня. Мы останавливаем его, чтобы заново испытать ощущения сенсорного мира.
Все удовольствия первичного уровня спустя некоторое время теряют интенсивность. Это происходит потому, что в нас есть порог чувствительности, и из-за него иногда нам надоедает все вокруг. Не только пороговые величины, но и слишком частое повторение конкретных удовольствий приедаются, мы перестаем ценить их.
Удовольствие первичного уровня зачастую выглядит странно и вызывает замешательство, поскольку устроено именно так. То, чего мы когда-то страстно желали, думая, что оно нам никогда не надоест, рано или поздно надоедает. Пресыщенность удовольствиями — обычное явление. Удовольствие начинается с острого желания, но острота проходит.
Сами по себе сенсорные удовольствия не вызывают зависимости. На этом уровне они не порождают болезненной привязанности из-за существования порога. Злоупотребление удовольствиями приносит раздражение и боль. Слишком длительное пребывание на солнце чревато ожогами, переедание — изжогой, болью в желудке и дискомфортом. “Кажется, я сейчас лопну”.
Осознание игр, связанных с питанием
А теперь представьте, что мы вернулись к этому допоро-говому уровню опыта и продолжаем питаться, как прежде. Если бы мы оставались на этом уровне, еда не вызывала бы у нас зависимости.
Удовольствия высшего уровня
Значительные и важные удовольствия, создаваемые на высшем уровне в связи с удовольствиями первичного уровня, вызванными едой, действуют совсем по-другому. Поднимаясь на более высокие уровни, мы задаем фреймы значений, которые переносят нас в сферу нейросемантики. При этом мы ассоциируем мысли и чувства о ценности, наслаждении, удовольствии, значимости, важности и т. д. с первичным опытом.
На этом уровне еда перестает быть просто пищей. По крайней мере, мы воспринимаем ее иначе. Она превращается в “утешение”, “реализацию”, “награду”, “общение”, “особенность”, “чувство того, что тебя любят и ценят”, “значимость” и т. д. На этом уровне мы едим по более возвышенным, но опять-таки ошибочным причинам.
- Что означает для вас еда?
- Что означает для вас отказ от еды?
- Какие воспоминания связаны с питанием, десертами, закусками и т. д.?
Удовольствие на семантических уровнях в значительной степени меняет наш опыт. Он приобретает новые характеристики. Чем различаются удовольствия на этих двух уровнях?
Когда мы счастливы, у нас возникает ощущение того, что мы “имеем” удовольствие, а не удовольствие “имеет” нас. Возникает контраст с пассивным восприятием удовольствия. Когда мы счастливы, у нас появляется ощущение власти. Вот почему людям кажется, что они “контроли-
Как пользоваться своими способностями, чтобы сказать “нет!” руют ситуацию”, даже когда они переедают, злоупотребляют спиртным и т. д.
На высшем уровне счастье затрагивает “разум”, сознание, определяющее и создающее реальность. Соединив “разум” с первичным удовольствием, мы можем превратить еду, питание, даже тошноту и голодание во всевозможные значения: контроль, власть, любовь, женственность, мужественность и т. д. Вот почему некоторые люди находят удовольствие в самых неожиданных вещах.
Лично я не понимаю, что увлекательного в том, чтобы брести по снегу против ветра скоростью в сто километров в час, при минусовой температуре, а потом в кислородной маске взбираться на самую высокую гору мира. Моя нервная система не находит это занятие “приятным”. Она просто не обучена этому. Но некоторым людям это нравится — они воспринимают альпинизм как волнующее и чудесное развлечение. Они приучили свою нервную систему относиться к нему как к удовольствию, и их мышцы привыкли к этому.
В равной степени мой разум никоим образом не побуждает меня вступить в клуб “моржей”. Лично я считаю, что мокнуть в ледяной воде просто бессмысленно, я никогда не занимался этим и не буду.
Я катаюсь на лыжах по пересеченной местности, иногда по восемь часов подряд, и это мне очень нравится. Я считаю удовольствием чтение перед камином в горной хижине. Но у меня есть друзья, чья нейросемантика воспринимает чтение как занятие обременительное, мучительное, скучное, какое угодно,только не приятное.
Я не нахожу никакого удовольствия в строгих диетах, но вместе с тем мне неприятно переедать. Однако некоторым это нравится. Такое “развлечение” возникает преимущественно не на первичном, а на высших уровнях фреймов значе- на
Осознание игр, связанных с питанием ний. Удовольствие, приписываемое еде, появляется благодаря значению, которое мы ей придаем.
Какая еда вам нравится, от какой вы “никак не можете отказаться”? Все дело в том, что с конкретной едой у вас связаны значения, воспоминания и другие мыслительные фреймы. Все они имеют смысл, не будучи, однако, обязательно здоровыми или адекватными. Ведь ту же еду мы можем воспринимать как порождающую зависимость и не~ приятную. Наш опыт и система ценностей способны создать удовольствие высшего уровня, полностью вытесняющее удовольствие первичного уровня.